Случайный отрывок из текста: Райнер Мария Рильке. Истории о Господе Боге. Сказка о руках Господа Бога
... И стало так. Он поручил работу Своим рукам, которые ведь тоже по-своему мудры, и хотя Ему было очень любопытно узнать, каким окажется человек. Он повелел Своим рукам показать Ему человека, прежде чем отпускать его в жизнь. Он без конца нетерпеливо спрашивал, как дети, когда играют в прятки: все? все? Но в ответ слышал лишь шорох разминаемой глины. Вдруг Он увидел, как через все пространство что-то упало, что-то непонятное, и, судя по направлению, оно падало из того места в небе, где сидел Он. Охваченный мрачным подозрением, Он кликнул свои руки. Они явились к Нему, заляпанные глиной, разгоряченные и дрожащие. «Где человек?» — крикнул Он. Тут десница набросилась на шуйцу; «Это ты его выпустила!» — «Очень мило, — закипятилась шуйца, — ты же вечно все делаешь одна, а меня ни к чему даже не подпускаешь». — «Но ты же только что его держала!» — Десница уже замахнулась было, но вовремя опомнилась, и обе руки закричали, перебивая друг друга: «Он был такой нетерпеливый, этот человек. Он все время порывался жить. Мы никак не могли с ним сладить — конечно, мы обе не виноваты». Но Господь Бог рассердился не на шутку и оттолкнул руки прочь, чтобы они не заслоняли Ему землю: «Все, Я вас больше не знаю, делайте теперь, что хотите». И они попробовали было что-нибудь сделать, но что бы они ни делали, им удавалось лишь начало. Без Бога ведь ничего не завершишь. А потом они, наконец, устали. Теперь они целыми днями простаивают на коленях и каются, — по крайней мере, так говорят. Нам же кажется, что Господь Бог отдыхает, а Он просто сердит на свои руки. Так что седьмой день все еще продолжается. ...  Полный текст

Уолт Уитмен. Листья Травы

Отправимся В Индию

 1    2    3    4    5    6    7    8    9  

1

Споем о днях моих,

Споем о великих нынешних свершениях,

Споем о мощных, изящных работах инженеров,

О наших современных чудесах (затмивших семь тяжеловесных античных чудес),

О Суэцком канале на востоке Старого Света,

О железных дорогах, могуче протянувшихся в Новом Свете,

О красноречивых, нежных телеграммах, бегущих по дну морей,

Но первым звучать, и всегда звучать, о душа, твоему крику

О прошлом! О прошлом! О прошлом!

Прошлое—темная,неизмеримая глубина!

Бездонная пропасть—спящие и тени!

Прошлое—бесконечность прошедшего!

И разве настоящее, окружающее нас, не плод прошлого?

(Как пуля, некогда созданная, выпущенная и летящая по определенной линии, будет двигаться по ней и дальше,

Так настоящее целиком создано и движимо прошлым.)

2

Отправимся, о душа, в Индию!

Там оживают мифы Азии и древние сказки.

Ты—не только в гордых истинах мира,

Не только в сущностях современной науки,

Но и в мифах, и сказках старины, в сказках Азии и Африки,

В далеко пробившихся лучах духа, в свободных мечтах,

В глубоких, емких священных писаниях и легендах,

В смелых сюжетах поэтов, в старинных религиях...

О вы, храмы, белее, чем лилии, что тянутся к восходящему солнцу!

О вы, сказки, отвергающие с презрением существующее, избегающие его владений и воспаряющие к небесам!

Вы, величественные, ослепительные башни и шпицы, красные, как розы, и сверкающие золотом!

Башни бессмертных сказок, созданных в мечтах тех, кто смертен!

Вас я тоже принимаю, принимаю целиком, как отдохновение.

И о вас тоже с радостью пою я.

Отправимся в Индию!

Скажи, душа, не видишь ли ты божьего предначертания в том,

Что планету нашу должна покрыть сеть железных дорог,

Что люди различных рас должны жениться и выходить замуж друг за друга,

Что океаны должны быть пересечены, расстояния должны стать ближе,

А земли должны объединиться?

О тех пою я, пред кем преклоняюсь,

О вас, капитаны и путешественники, о вас, ученые,

О вас, инженеры, о вас, архитекторы, о вас, машинисты,

О тех пою я, кто работает не из-за того, что такова профессия его,

Но во имя всего святого и ради тебя, о душа.

3

Отправимся в Индию!

Пусть, душа, оживут пред тобой две картины,

На первой вижу я открытие Суэцкого канала,

Я вижу вереницу пароходов, и на лучшем из них—императрицу Евгению, стоящую на палубе,

Я замечаю, словно с палубы, странный пейзаж, чистое небо и вдалеке—ровный песчаный берег,

Я быстро обгоняю живописные группы, скопления рабочих, гигантские землечерпалки.

А вот и еще одна картина (но ты, вся целиком, и в ней, о душа),

Это на моем родном континенте вижу я Тихоокеанскую железную дорогу, преодолевающую всяческие препятствия,

Я вижу длинные составы, тянущиеся вдоль Платта и перевозящие пассажиров и грузы,

Я слышу перестук колес, пронзительные паровозные свистки и гудки,

Я слышу эхо, отраженное от самых грандиозных декораций в мире,

Я пересекаю равнины Лирами и замечаю вокруг себя гротескно-острые скалы,

Я вижу растущий в изобилии шорник, вижу дикий лук и хилый, бесцветный пустынный шалфей,

Я вижу, как мелькают то вдалеке, то вблизи огромные горы, я вижу реку Винд и горы Уосич,

Я вижу гору Монумент и Орлиное Гнездо, я проезжаю Промонтор и восхожу на Неваду,

Я любуюсь величественной Лось-горой и дрожу от ветра у ее подножья,

Я вижу Кольцо Гумбольдта, я прохожу долины и переплываю реки,

Я вижу чистые воды озера Тахо, я вижу величественные сосновые леса,

А когда я пересекаю огромную пустыню и равнины с солонцовой почвой, я наблюдаю волшебные миражи рек и лугов,

И через все это пространство бегут две тонкие линии,

Бегут на протяжении трех или четырех тысяч миль пути,

Связывая Восток с Западным морем,

Как Суэцкий канал связал Европу с Азией.

(Вот она—твоя мечта, генуэзец! Вот она!

Столетия, прошедшие после твоих поисков, легли на твою могилу,

И на берегу, который ты нашел, воплотилась твоя мечта.)

4

Отправимся в Индию!

Усилия многих капитанов, истории многих умерших моряков

Все больше и больше затягивают меня,

Как облака и тучки—недосягаемое небо.

Вся прошедшая история бежит вниз по склонам,

Как быстрый ручей, и тонет на время, и вновь поднимается на поверхность,

И бежит непрерывной мыслью, сменяющимися поездами—взгляни, душа, вот они перед тобой, они поднимаются—

Планы, прошлые путешествия, экспедиции,

И вновь плывет вперед Васко да Гама,

И вновь приобретаются знания, и вновь служит компас моряку,

Открываются земли и рождаются нации, и ты рождаешься, Америка,

И долгие испытания человека заканчиваются, и грандиозные намерения претворяются в жизнь,

И постигаешь ты наконец округлость мира.

5

О величайшая Округлость, плывущая в пространстве,

Скрывающая в себе всю видимую силу и красоту.

Чередуя свет дневной и кромешную божественную тьму,

Движутся в тебе вереницей невоообразимо высокие Солнце и Луна, а еще выше над ними—мириады звезд,

Внизу же—бесчисленные травы и воды, животные, горы, деревья.

Цель твоя загадочна, скрыт от глаз смысл жизни твоей,

И все же впервые кажется мне теперь, что мысль моя начинает охватывать тебя,

Там, внизу, вышедшие из азиатских садов, бредут по земле Адам и Ева, а следом за ними—их неисчислимые потомки,

Бредут пытливые, без устали исследующие,

Задающие путаные вопросы, беспрестанно ошибающиеся,

Беспокойные люди, чьи сердца никогда не бывают счастливы

И чьи песни всегда имеют один и тот же грустный припев: ПОЧЕМУ НЕУДОВЛЕТВОРЕНА ДУША? И КУДА ВЕДЕТ НАС НАСМЕШНИЦА ЖИЗНЬ?

Ну, кто же утешит этих беспокойных детей?

Кто оправдает их не знающие отдыха искания?

Кто скажет, в чем секрет бесстрастности земли?

Кто привязывает нас к ней? Почему так противоречива Природа?

Почему мы так любим ее? (Суровую землю, землю, которая не отвечает нам взаимностью,

Холодную землю, обитель мертвых.)

И все-таки, душа, смысл проясняется и будет раскрыт полностью,

Возможно, уже сейчас—время его постижения.

Вслед за путешественниками, переплывшими (или еще перепльшающими) моря,

Вслед за великими капитанами и инженерами, достигшими совершенства в своей работе,

Вслед за гениальными изобретателями и учеными, вслед за химиками, геологами и этнологами

Придет в конечном счете поэт, воистину достойный этого имени,

Придет истинный сын Бога. Придет, чтобы петь его сыновьям.

И тогда не только все деяния ваши, о путешественники, инженеры и ученые, будут оправданы,

Но все ваши сердца и сердца детей ваших будут утешены,

Вся любовь воздастся вам, и тайна будет раскрыта,

И вся отчужденность между людьми исчезнет, и станут люди семьей единой,

И вся эта земля, холодная, бесстрастная, безмолвная земля будет полностью оправдана,

И триединство божие чудесным образом восполнено и воспето истинным сыном Бога, поэтом

(Он и в самом деле переплывет проливы, покорит горы И с успехом обогнет мыс Доброй Надежды),

Природа и Человек не будут больше разобщены, и сольются они,—

Истинный сын Бога полностью объединит их.

6

Год, у чьих широко распахнутых дверей я пою!

Год достигнутой цели!

Год свадьбы континентов, океанов и стихий!

(Нет, не обычный венецианский дож; выдает на этот раз замуж Адриатику),

Я вижу, о год, погруженный в тебя, громадный, из воды и земли состоящий шар, всем одаривающий нас,

Я вижу, как объединяются все вместе Европа и Азия, Африка и Новый Свет,

Я вижу танцующие друг с другом с праздничными гирляндами в руках, словно невесты и женихи,

Земли, материки и острова.

Отправимся в Индию!

И да освежит нас в пути легкий ветер с далекого Кавказа,

И подлинная колыбель человечества—река Евфрат потечет у ног наших,

И прошлое засветится вновь.

Ну же, душа, оглянись,

И ты увидишь старые, самые многолюдные, самые богатые земные края,

Увидишь воды Инда и Ганга, и бесчисленные их притоки

(Я брожу сейчас по берегу родной мне американской реки и, вглядываясь в прошлое, подвожу итоги прошедшего),

И оживет для тебя история Александра, оживут его воинственные походы и гибель его в краю,

Где с одной стороны—Китай, с другой — Персия и Аравия,

А с юга — гигантские моря и Бенгальский залив.

И оживут цветущие литературы, грандиозные эпические поэмы, религии, касты,

Старый таинственный Брама, пришедший из бесконечно далекого прошлого, нежный и юный Будда,

Оживут срединные и южные княжества со всем их укладом, завоеватели,

Войны Тамерлана, власть Аурангзеба,

Торговцы, правители, исследователи, мусульмане, венецианцы, византийцы, арабы, португальцы,

Великие путешественники прошлого — Марко Поло и Мавр Батоута.

Сомнения должны быть разрешены, неизвестная земля должна быть открыта, пустоты должны быть заполнены,

Рукам не дблжно отдыхать, ногам не должно стоять на месте,

Ты, о душа, не желаешь смириться с тем, что еще многое не постигнуто тобою.

Мореплаватели средневековья встают передо мной,

Мир 1492 года с его проснувшейся предприимчивостью,

Что-то пробудилось в человечестве, словно жизненные силы земли весной,

Пробудилось, хотя и ярок еще закат уходящего рыцарства.

Кто же ты, печальная тень?

Гигантская, пророческая, ты — пророк,

Все члены твои — огромны, глаза твои—благочестивы и лучисты,

Каждым взглядом своим ты охватываешь весь этот сияющий мир

И окрашиваешь его великолепными красками.

Я вижу самого Адмирала.

Он, словно актер, играющий главную роль,

Выходит на авансцену, к огням рампы,

Чтобы властвовать над зрителями

(Вот исторический тип отваги, действия, веры),

И смотрю я, как отплывает его маленькая флотилия из Палоса,

И вижу его путешествие, его возвращение в лучах славы,

Вижу его беды и вижу тех, кем он был оклеветан, вижу его узником,

Вижу его тоску, нужду, смерть.

(И стою я сейчас, и пытливо наблюдаю усилия героев,

Не слишком ли долго их ожидание? Не слишком ли горька клевета, нужда, смерть?

Разве семя лежит безразлично в земле в течение долгих столетий?

Ах, нет! Богу нужен лишь повод,

И поднимаются ночами травы и цветы,

И наполняется земля пользой и красотой.)

7

Перейдем же поскорее, о душа, к истокам,

Не только в землях и морях твое живое цветение,

И ранняя зрелость твоя, и твой плод.

Перейдем же к изначальным священным книгам.

О душа, живая, свободно парящая, я — с тобой, а ты—со мной,

Твое кругосветное плавание началось,

Плавание вместе с мыслью человеческой, возвращение к изначальному раю разума,

Назад, назад, к источнику мудрости, к чистой интуиции,

Снова к прекрасным творениям.

8

О, мы не можем больше ждать,

Мы тоже взойдем на корабль. О душа,

Радостные, мы тоже начнем бороздить неизведанные моря

И бесстрашно поплывем на волнах экстаза к неизвестным берегам,

Подгоняемые летящим ветром (я обнимаю тебя, ты — меня, о душа),

Воспевая свободу, затянем нашу божественную песню,

Прославим любезные нашему сердцу науки.

Я смеюсь и крепко целую тебя

(Пусть другие осуждают, пусть другие оплакивают грех, испытывают угрызения совести, чувствуют унижение),

О душа, ты—моя прекрасная, я — твой.

Мы тоже верим в Бога, о душа, верим даже больше, чем любой священник,

Но с таинством Бога мы не смеем заигрывать.

О душа, ты—моя прекрасная, я—твой.

Когда я плыву по морям, или брожу по холмам, или не сплю ночами,

Мысли, молчаливые мысли о Времени, и Пространстве, и Смерти, словно воды бегущие,

Уносят меня, как наяву, в бескрайние просторы,

И я дышу их воздухом, и слышу их голоса, и в их потоках купаюсь,

Омой меня, о Бог, в себе, подыми к себе,

Мне и моей душе кружить в круге твоем.

О ты, непостижимый,

Безымянный, ты—сущность и жизнь,

Ты—свет света, излучающий во все стороны вселенные, ты—центр их,

Ты—могущественный источник правды, добра, любви,

Ты—и духовный источник нравственности, и начало любви, все вмещаешь ты.

(О задумчивая душа моя — о неутолимая жажда — нас ждут ли там?

Возможно ли, чтобы не ждал нас где-то там Товарищ наш истинный?)

Ты—пульс, ты—движущая сила звезд, солнц, систем,

Которые, вращаясь, летят надежно и согласно положенным им путем

Сквозь бесформенную необозримость пространства.

Как мог бы я мечтать, и дышать, и говорить, если бы знал, что, выйдя из своей оболочки,

Я не смогу прорваться к этим высшим мирам?

Скоро станут бессмысленными мои мысли о Боге,

О Природе и ее чудесах, о Времени, и Пространстве, и Смерти.

Вот когда я, освобожденный, призову тебя, о душа, ведь ты—это я,

И тогда ты полетишь спокойно по предначертанным тебе орбитам,

И полностью породнишься со Временем, и вечно будешь улыбаться Смерти,

И наполнишь собой, прекрасно наполнишь необъятность Пространства.

Больше, чем солнца и звезды,

Связана ты, душа, с тем, кто становится теперь путешественником.

Какая еще любовь, кроме твоей и нашей, может быть столь огромной?

Какие надежды и желания больше твоих и наших, о душа?

Какие мечты об идеале? Какие помыслы о чистоте, совершенстве, силе?

Кто еще готов ради других отказаться от всего?

Ради других все претерпеть?

Наступит вскоре Судный день, о душа, когда ты, срока достигшая,

Все моря переплывшая, все мысы обогнувшая, все путешествия совершившая,

Завершившая круг земных блужданий, взойдешь наконец в горние выси и предстанешь пред богом одаривающим, и тогда цель будет достигнута.

И будешь ты тогда полна дружеских чувств и любви и обретешь Старшего Брата,

А Младший—расплавится от любви в теплых его руках.

9

Отправимся дальше, чем в Индию!

Достаточно ли сильны твои прекрасные крылья для таких далеких полетов?

О душа, осмелишься ли ты отправиться в плавание, подобное этому?

Выдержишь ли ты плавание, подобное этому?

Зазвучат ли для тебя внизу санскрит и Веды?

Если да, то полетели!

Отправимся же к тебе, к твоим берегам, о страна жестоких загадок!

Отправимся к тебе, к твоему мастерству, к твоим необычным проблемам!

Ты усеяна останками тех, кто при жизни никогда не мог постичь тебя.

Отправимся дальше, чем в Индию!

О тайна земли и неба!

О тайна вод и морей! И ветреных заливов, и рек!

И лесов, и полей! И крутых гор на моей земле!

И прерий! И серых скал!

О утро красное! О облака! О дождь и снег!

О день и ночь, отправимся к вам!

О Солнце, и Луна, и все вы,звезды! Сириус и Юпитер!

Отправимся к вам!

Отправимся, прямо к вам отправимся! Кровь горит в моих жилах!

Вперед, о душа! Поднимай скорее якорь!

Руби тросы — отчаливай—развертывай паруса!

Неужели нам оставаться здесь всю жизнь, как деревьям в земле?

Неужели нам всю жизнь пресмыкаться, есть и пить, как обыкновенным животным?

Неужели нам и впредь копаться в книгах, омрачая свой ум?

Поплыли, вперед—в самые глубокие воды,

О дерзкая, о пытливая душа моя, я—с тобой, а ты—со мной,

Мы доплывем с тобой туда, где не отваживался плавать ни один моряк,

И будем мы рисковать кораблем, и самими собою, и всем на свете.

О храбрая моя душа!

О далекое-далекое плавание!

О дерзкая, но спасительная радость! Или не все моря божьи?

О далекое, далекое, далекое плавание!