Случайный отрывок из текста: Фарид ад-дин Аттар. Рассказы о святых. Абу Бакр Саидлани
... Саидлани наставлял:
- Никогда не приобретайте того знания, которое уведет вас очень далеко от Бога.
- Бог создал столько способов прийти к Нему, сколько людей, живущих в этом мире. Каждый может выбрать свой путь и следовать ему согласно своим способностям и склонностям, и тем самым достичь совершенства. ...  Полный текст

ПО ШВЕЦИИ

ВЫВЕСКА ПОЭТА

На вывеске поэта, если бы случилась в ней надобность, характернее всего было бы изобразить Шехерезаду из «Тысячи и одной ночи», рассказывающую султану свои сказки. Шехерезада — это сам поэт, султан — публика, которую надо занимать, иначе она казнит Шехерезаду. Бедная Шехерезада! Могущественный султан!

Султан служит олицетворением более нежели тысяче и одному лицу из слушающей Шехерезаду публики. Рассмотрим же хоть некоторых из них.

Вот сидит высохший ворчун, ученый; древо его жизни все покрыто листами книжной мудрости, прилежание и усидчивость ползают, как улитки, по его коре из свиной кожи; желудок его изъеден молью, не варит, совсем не варит. Прости же поэту полноту чувств, невольный восторг, свежесть и юность мысли, не казни Шехерезаду! Но он казнит ее.

Вот сидит прошедшая суровую школу жизни старая дева, швея; она только что вернулась из чужого дома, где сидит одна в какой-нибудь каморке, шьет и набирается жизненной мудрости. Она-то знает толк в романтическом! Прости же, о дева, если рассказ не слишком забирает тебя за живое, не утоляет твоего романтического аппетита, возбужденного прозою твоей собственной жизни!

«Казни ее!» — произносит швея.

Вот сидит фигура в халате, этом восточном одеянии, которое носит ныне и графчик, и светлейший князь, и сын богатого пивовара, и прочие. Ни халат, ни самая физиономия этого господина, ни его тонкая улыбка — ничто не выдает, на каком именно стебельке он вырос. Требует он от Шехерезады того же, что и швея: рассказ должен интриговать его, кидать в жар и в холод, пичкать таинственностями!..

И этот казнит бедную Шехерезаду!

Мудрый, просвещенный султан! Являешься ты и в образе школьника, носящего на своей спине связанных ремнем греков и римлян, как Атлас носил небо. Не презирай же хоть ты бедную Шехерезаду, не произноси над ней приговора, пока не выучишь своих уроков и опять не превратишься в ребенка; не казни Шехерезаду!

Молодой щеголь-дипломат, с грудью, увешанной орденами, по которым можно счесть, сколько иностранных дворов ты посетил с твоими высокими господами или с письмами от них, подари Шехерезаду своим милостивым вниманием! Заговори о ней хоть по-французски, скажи, что она стоит внимания, даром что говорит лишь на своем родном языке, переведи из ее песен хоть строчку! Как бы дурно ты ее ни перевёл, только продекламируй ее в блестящем салоне, и смертный приговор сменится милостивым «charmant!!.. »

Могущественные сокрушители и превозносители, газетные Зевсы и журнальные Юпитеры, не потрясайте в гневе своими кудрями, не мечите молний, если Шехерезада поет иные песни, нежели те, что вы привыкли слышать в своих кружках, или идет по своему пути одна, без услужливой свиты из ваших прихвостней! Не казните ее!

А вот и еще один слушатель, опаснейший из всех! Это — слепой энтузиаст с вечными похвалами на устах. Вода, в которой Шехерезада моет свои руки, для него уже Кастальский ключ! Увы! Самый трон, который он воздвигает для Шехерезады, зачастую становится ее эшафотом.

Так вот вам вывеска для поэта: «Султан и Шехерезада» . Но отчего же среди этой толпы нет милых, честных, прекрасных лиц благосклонных слушателей? — спросите вы. Есть и они; на них-то с надеждой и смотрит Шехерезада, ободренная ими-то, и подымает свой гордый взор к звездам и поет о гармонии небесных сфер и сердец человеческих.

Да, меч занесен над головой рассказчицы, и, судя по лицу султана, он вот-вот упадет. Из арабских сказаний мы знаем, однако, что Шехерезада победила; побеждает и поэт. Он богач, если даже он бедняк; он не одинок, если даже сидит в своей каморке один-одинешенек: перед ним расцветает роза за розой, взлетает радужный мыльный пузырь за пузырем, небо сыплет падающими звездами, словно создается новое небо, а старое рушится!.. А мир-то ничего об этом не знает! Этот праздник, богаче королевских фейерверков, дается для одного поэта! Он счастлив, как Шехерезада, он победитель, он могуществен! Фантазия украшает стены его каморки богатыми гобеленами, каких нет ни у одного короля. Чувство затрагивает струны человеческих сердец и заставляет их звучать для него дивными аккордами. Разум подымает его через познание красоты земной до познания красоты небесной и в то же время помогает ему встать твердой ногой на земле. Он могуч, он счастлив, как немногие! Мы отнюдь не желаем вымаливать ему сострадание, мы только хотели нарисовать ему вывеску, беря для этого одни отрицательные краски жизни. «Султан и Шехерезада» — вот вам вывеска! Не казните же Шехерезаду!