Случайный отрывок из текста: Фарид ад-дин Аттар. Рассказы о святых. Хазрат Ибрахим бен Адхам
... Когда Ибрахим поднялся, чтобы уйти, юноша обхватил его руками, а его жена очень расстроилась из-за того, что муж так торопится проститься с ними. Но Ибрахим хранил молчание. Наконец он произнес: «Я люблю тебя, о Господь, и никого, кроме Тебя». После этих слов сын Ибрахима упал замертво. Собравшиеся ученики были поражены всем произошедшим, и они спросили Ибрахима, что все это значило. Ибрахим ответил: «Когда я в первый раз обнял ребенка, в моем сердце зажглась искра любви к нему. В тот же момент я услышал Глас Божий: «Ибрахим, ты признаешься Нам в исключительной любви, так как же понимать то новое чувство, что появилось в твоей душе? Ты запрещаешь своим ученикам смотреть на молодых юношей и девушек, а сам поглощен разговором со своей женой и сыном. Ты должен сделать выбор между Мною и твоими близкими». В тот же миг я начал молиться: «Услышь мою просьбу, Господи. Так как любовь сына требует моего внимания к нему, и я могу на какое-то мгновение перестать думать исключительно о Тебе и любить только Тебя, было бы лучше, чтобы Ты лишил жизни меня или его». Эта просьба была услышана, и выбор пал на ребенка, который умер. ...  Полный текст

Авторские притчи

Сказка о трех музыкантах

Один человек написал сказку. А я ее немного дополнил.

Вот ее начало: Хочу тебе еще сказочку на ночь рассказать. Если не возражаешь конечно. Жили-были три брата. Ну как обычно. Старшие - умные, а младший - дурак. И решили как то братья научиться на пианино играть. Нормально так, а не одним пальцем. И пошел старший брат учиться к старому Учителю, которого когда-то учил Старый Учитель ну и т.д. Средний же брат пошел в музыкальную школу, а дурак дома остался.

Прошли годы. Встречаются братья. Старший давай понты кидать, как он научился играть на пианино. Играет и все наизусть, да вот только вся музыка у него какая-то нафталиновая. Ни одной современной сыграть не может. Средний брат послушал и спрашивает, а по нотам ты играть умеешь? Нет, говорит старший. Ну и зря, я по нотам все что хочешь сыграю, одна беда где их взять, да и таскать за собой приходится.

Ну а ты чо можешь, спрашивают младшего. Да все, что хотите сыграю. Да ну? И стали его проверять, сыграй то, сыграй это. Он немного посидит, подумает и сыграет. Как же ты этому научился? Да вот, шел по улице и увидел - книга валяется. Поднял ее, принес домой. Книга называлась Курс гармонии. Долго я над ней пыхтел, пытаясь понять как мелодия гармоноизируется. Очень трудная книжка. А когда понял, то и сам научился. Вот и сказочке конец, а кто слушал - молодец.

А вот - мое продолжение: Красивая сказка, спасибо. Можно я ее на свой лад прескажу? ...Прошли годы, встретились братья. Стали расспрашивать кто чем научился, да кто что умеет. Начал рассказывать младший брат: шел я по улице и увидел - книга валяется. Поднял ее, принес домой. Книга называлась Курс гармонии. Долго я над ней пыхтел, пытаясь понять как мелодия гармоноизируется. Очень трудная книжка. А когда понял, то и сам научился играть и теперь я играю на всех инструментах и любую музыку и мелодию.

Ну сыграй нам что-нибудь, сказали братья. Начал младший тут играть и на дудочке, и на скрипке, и на баяне наяривает, да и музыку какую - всех известных авторов, да популярных исполнителей знает, да и сыграть может хоть на чем, а особенно у него хорошо марши военные на барабане получаются. Послушали его братья, развеселилось у них сердце, топнули они ногами да и в плях лихой пустились и сказали: да, молодец ты младший брат хорошо играешь.

Теперь очередь среднего пришла. Он говорит: меня в школе мой музыкальной только на одном инструменте играть научили да и музыку только одного автора. Достал он клавесин переносной, открыл его, сел, да и стал играть музыку Баха. И была эта музыка как хрустальные кружева, обернутые вокруг огромной хрустальной ели , так что стоит коснуться только одной ниточки, как и все другие рядом зазвенят, а брат знай только рукой мастера эти ниточки касется, так как будто он струны самого сердце в каждом слушающем касались, а кружева да есль эта только сверкали да переливались в такт музыке. Заплакали тут братья и все кто их слушали, потому как музыка эта была такой невыразимой и небесной, что слов нет. И была музыка младшего брата по сравнению с этой музыкой как какофония, как орекстр дома душевнобольных во время обострения, и не было в ней ни ладу ни кряду, ни мелодии ни гармонии по сравнению с гармонией небесной.

Ну а ты чему научился, спросили братья старшего? А тот и говорит: научил меня мастер только одной ноте, только ее и могу играть. Достал он камертон большой, с локоть длиной, осмотрелся, прислушался, на братьев посмотрел, на людей вокруг, на природу, на небо да солнце взглянул, пошептал что-то камертону, покрутил в нем, да молоточком маленьким по нему да и стукнет!... Тут и звенело все вокруг и запело, и братья и все вокруг почувствовали как они сами песнями стали, как и солнце и земля вокруг поет, как все, от каждой былинки до могучего дуба поет, звенит, изливается в мелодии гимном свету, небу, жизни, богу, и самим себе.. и поняли они что музыка не снаружи, а внутри них самих живет, и что сами они только эта музыка и есть. И вот, замолчал камертон, разошлись люди, остались только три брата, и в каждом теперь эта музыка  внутри звучала не переставая....

Поклонились другие браться своему брату старшему и разошлись, и больше с той поры не видились, а музыка в них все звучала....

Средний брат ее только ее теперь на своем клавесине играл, а младший на своем барабане, и чтобы услышать их люди стали издалека приходить чтобы мастеров-музыкантов послушать. А старшего брата с той поры не видели, да говорят он теперь только на сердцах человеков играет, а камертон свой отдал ученику своему.

Василий Петрович